Разговор двух трамваев на привокзальной площади

Два трамвая, разговаривали в городе,
речь у них простая так, одни звоночки вроде.
Прозвонит один, другой ему ответит.
-Как дела, а хорошо, что солнце светит!
-Я вчера, по городу к вокзалам,
ездил ночью, скучно стало.
-С фонарями разговаривать особо не о чем,
пару слов, потом они молчат весь вечер.
-Красный, жёлтый, да один зелёный,
вроде бы друзья, да каждый дружбой обделенный.
-Если ночь, то все они немного молчаливы,
звёзды и луна и фонарей большие сливы...
-А деревья в парке привокзальном,
ты заметил, от жары они печальны?
-Да, согласен, я с тобой согласен,
постоим, поговорим, когда фонарь наш будет красен.
-Будет дождь, так запущу я искру с провода!
-Я бы тоже запустил искру, нет только повода.
-Ну, прощай пока, до встречи,
постоим, поговорим тогда, вот будет дождь и вечер!

6.2025.

Скоро лето

Бог по небу несёт пустых бидонов громадье,
и те бидоны, задевают краем тучи
и раздается звук, протяжный и тягучий,
как будто то не бог, а просто дождь идёт.
Гром бьёт в пустой, ему ненужный бубен,
колдует может быть, устав от серых буден,
а скоро, очень скоро, лето настает
и жить мы этим летом скоро будем,
так думаю, когда снимаю, сохшее белье.
Темнеет вроде бы, но мимо дождь идёт.
И жарко на балконе мне, и хорошо,
когда подумаю, что лето целое ещё.

5.2025.

Двенадцать бьет

Двенадцать бьёт и надо бы, смываться,
гнать кучера и спину ковырять,
перчатку бросить вниз, нагой остаться,
и глубину позора испытать,
мир не тебе принадлежит, нахальная воровка,
сегодня двор обманываешь ловко,
водила за нос, сумасшедшего царя,
довольно, пусть часы проговорят,
свой приговор ужасный самозванцу,
пусть он бежит, а нет, тюрьма
и плеть обманщику достанутся,
и на спине его краснеют письмена,
оставленные плети танцем.
Твой кучер крыса, посмотри, бежит,
снимая прочь мешающие панталоны,
карета тыква, плеть, ее фестоны,
а ты обманщица, предавшаяся лжи.
Но если вдуматься, то двор и даже царство,
все есть обман и древнее коварство.
Не это ли есть правда, расскажи.

5.2025.

Желание жить

Торжественность обряда, мира тишина,
напрасное звучание слов великих,
желтеющие в свечном треске лики
и не смущаясь, движется война.
Наверно нам, от страха ужаснуться,
собаками зарыться в пыль и в сор,
но жизнь течет меж каменных опор,
и завихрений снов и революций.
Священные молитвы повторяют толпы,
стоят, как сотню лет стояли столпы
и пишет летописец в летопись пером,
а мы читаем, да к тому зевнем потом.
И том закрыв с обложкою тяжёлой,
идём в толпу, нас жизнь растормошит,
как те, кто жили, мы желаем жить,
кто пишет и читает, или ходит в школу.

5.2025.

Дата в стихе

Ты прилип бедняга, мухой,
сев на липкое число,
ты в стихах, как будто мука,
или просто, не везло.
Ты страдал, искал свободу,
воздух чистый жадно пил.
Злому времени в угоду,
ты лишался сна и сил.
Как источник, зря пролил,
злому времени в угоду,
ты стихов хороших воду,
но ему не угодил.
Ты остался, сух и нем,
два стиха твои в тетради,
их читая, в тексты глядя,
я расстроился совсем.
Но подумал, все уж было,
все страдания твои,
отгорели прочь прошли,
время прошлое забыло,
боль утихла средь земли.
Все горевшее, остыло.

5.2025.

Война щадила, мир не стал щадить


Война щадила церковь, враг не мог,
тому бывали разные причины,
судьба всему свой назначала срок
иль мимо шли военные машины.
Снаряды падали не в тех местах,
не там горела вата на костях,
не там шел бой и люди умирали,
за метр земли и килограммы стали.
Бог отводил, запутывал дела,
или судьба границу провела?
Сказала: "бой на месте этом,
Вести не будем ночью и с рассветом,
но, если нужно, поле вам,
решить дела военные, отдам.
Там разместим бетонных дотов,
здесь, проведем окопов сеть,
поставим рыльца пулеметов,
плевать огнем и сеять смерть.
Отсюда танки пустим, гусеницы,
месить песок, большие мастерицы.
Орудия поставим за спиной, у леса
между берёзок юных и осин
тут закопаем танк, всего один,
он будет наступлений цепи резать!"
Нет, миновала церковь смерть,
на многое пришлось смотреть,
увидеть кровь и дым и слезы,
огня озноб и жар мороза.
Но день пришел, во сне границ
в спокойствии счастливых лиц,
на съёмках про нашествие врага
взорвала церковь вражия рука.
Да где же враг скрываться мог,
в час тот дремали и судьба и бог...

5.2025.

(Ради пущей достоверности показываемых на экране событий авторы фильма решили принести в жертву старинную постройку - обветшавший каменный Воскресенский храм 1835 года. Об этом в интервью корреспонденту газеты рассказал художник-постановщик Стален Волков: «Здесь (в заброшенном селе Батыево. – А.Д.) есть все, что требовалось для съемок: старинные дома и полуразрушенная церковь, которую мы можем доразрушить по нашему усмотрению…»
Действительно, чтобы в кадре более эффектно выглядело село, «варварски уничтоженное немецко-фашистскими оккупантами», перед съемками эпизода с со случайной встречей Синцова и Серпилина частично взорвали.

MKRU
Фильму «Живые и мертвые» - 60 лет: стала известна правда о картине
«Кажется, снова ожил тысяча девятьсот сорок первый»)

Нет лишних слов

Я шел и прицепилось слово,
крючками маленькими в ткань,
как неживое, бестолково,
напрасно говорю: " Отстань".
Его бы, оторвать мне с мясом,
и не жалеть его ни разу.
Его бы кинуть мне в огонь,
но это слово, бестолково,
таких вот слов, не любит он.
Его бы, раздавить, мне надо
такое мерзское, в крючках,
но не могу, мне жалко гада,
им тоже жить охота, страх.
Живёт, прижилось, дети тоже,
немного на него похожи,
и извиваясь, точно уж
ему поддакивает муж.
И развивая тему спора,
вверну его, для разговору.
Вот вам, великая строка-
нет лишних слов у языка!

5.2025.

Майский пух

Летает пух над площадью, над домом
С ним водят дружбу сквозняки
Бывает, ветрами влекомый,
влетает в окна, где скучают старики.
Там паутина вечная и старые обои,
скрипучая кровать и все такое...
Здесь пух, посланец летних дней,
является воспоминания нежней.
Вы помните старушка, помните,
как было, пух несло по комнате,
и оживают в прошлом голоса
и может пробежит одна слеза.
Всего одна, нет двух той комнате,
забывшей, что ты делала вчера,
уколы вечные, да снимки,доктора....
Вы все забыли, или что -то помните?
Вы в детство впали, или в пустоту,
которая, пропитанная пылью,
является и небылью и былью,
а если жарко станет, в пору ту,
желаний и любви истомы,
что пух летит над площадью, над домом.

5.3025.

Когда пешком...

Когда пешком ходил под стол,
я был отмечен ростом не большим
и рисовать любил,
я пробовал на вкус, карандаши.
Зелёный вкусом, совершенная трава,
коричневый, напоминал дрова,
казался мне прохладой и водой,
тот карандаш, который, голубой.
Я находил меж всех, всегда один,
несущий вкусы вишен и малин,
он красный был, его любил,
я наносить поверх бумажности белил.
Затем, мне надоело рисовать
и я карандаши предал забвенью ват.
Я ваты распушив большой клочек
с балкона отпускал, потом ещё,
потом соседи жаловались маме,
что слишком много ваты под ногами.
Я выбрал фотографии труды,
растворы, темень красную, воды
стакан
и хлопоты хранения негатива,
горящего в огне и быстро и красиво.
Потом я выбрал радио, оно,
таинственно
в пространстве пробиралось,
учиться в школе мне осталось,
год, или два, с профессией казалось,
все было решено.

5.2025.

Что прячет город

Что прячет город за рядами темных стен,
за ширмой парков, с желтыми цветами,
что прячет он за дымом, но затем,
покажет, занавес откинув перед нами,
что опытный актер, давно скрывал
и прятал в душном мире покрывал?
Чихнем, когда откроет, от души
когда не нужно прятать и скрываться,
но жалко тайне оставаться,
каким нибудь, секретом небольшим.

5.2025.

Неделя труда

Повелитель стихии и буйного ветра,
обладатель движения, дождика, света,
пожелает, сто прутьев заставит бесить,
только стоит в кабине себя уместить.
Он волшебник немного, нажатием кнопки,
зведёт ураган на свободной парковке,
может все изменить... ну не все половину,
остальное не может, отключит машину.
Опускаются руки, устал от труда,
очень к месту обед наступает тогда.
Моет руки и шею в рабочей столовой
он один за столом и не скажет ни слова.
Точно бог, что устал от недели труда
и суббота на встречу спешит иногда.
Разберется в меню, он закажет азу,
и компот, да ещё, вермишелевый суп.
Так неделя кончается божьих трудов,
даже пива он выпить немного готов.

5.2025.

Пахнущая гречкой тишина

Здесь пахнет гречкой, хлоркой, скукой
и каплет в рукомойник ржавая вода,
а если мыть бруском нерастворимым руки,
запоры отворят поток не без труда.
Латунно жёлтые, тяжёлые запоры,
и рукомойника большая глубина,
и длинного, сквозь дом весь коридора,
необозримая пространствами длина.
Закрыты двери, люди на работе,
ну как вы люди, в стенах тех живете
Не мучает вас коридора глубина,
и пахнущая гречкой тишина?
Здесь расположены кабинки душевые
и кафель рыжий видел ваши выи.
Но не без плюса там, под потолком
для воздуха есть ход, питающий весь дом.
И даже если вы не открываете окно,
дышать легко вам будет всеравно.
А днем, когда вы дома не живете,
по коридору важно кошка ходит,
осматривает, нет ли тут мышей,
а если есть, так выставит взашей.

5.2025.

Странный сон

Ах, небо темное, ты снишься,
когда усну сном долгим я,
твои провалы цвета вишни,
полны тяжёлого огня.
Горит Капотня, город млеет,
шумит дорога сотней шин,
и ночь безумная светлеет
нечистым пламенем гардин.
Проснусь и сны я забываю,
где был, что видел, я не знаю,
но помню небо и огонь
и шум ночной, вот странный сон.

5.2025.

Все повторяется, но не полностью

Уже в права вступает лето,
день пахнет пылью и жарой,
деревьев стал понуро строй,
листвой тяжёлой полной веток,
я вспомнил день далёкий мой,
далёкий день, упавший в лето,
оно горело, лето это,
в те дни, владевшее Москвой,
я вспомнил день далёкий мой.
Привет, диктующее время,
черкни скорее профиль мой,
на поле белого рассвета.
Я знаю, любишь повторять
и время в шутку обращать
и наступая нам на пятки,
смеяться зло, играя в прятки,
оставишь холод при дверях,
чтоб до конца, не повторять.

5.2025.

Бесконечность

Бог создал воздух, твердь и воду,
он разделил их меж собой,
и бесконечности в угоду,
рассыпал звёзд над головой.
Он создал жизни цепи, нити,
бактерий, вирусы и нас,
он создал тьму и создал глаз
и мир чудесный он увидел.
Создал он в капле океан
и много больше, бесконечность.
Создать желаньем обуян,
он создал дело и беспечность.
И тишину, и гром войны,
все создал бог, а мы должны,
оттачивая слабый разум,
вникая глубже, раз за разом,
корпеть у книг меж тишины.
Нас бесконечностью измучать,
решил затем довольный бог.
Измыслить сам вопрос помог,
что без него нам будет лучше.
Он, закрутив весь хоровод,
пропал, оставив огород.

5.2025.

Неприятности

Неприятности не ходят по одной,
молодые женщины, веселые,
курят и орут на лестнице толпой,
кажется, и не оканчивали школу.
Им не то что, дамам возрастным,
двигать в парке тело чинно,
солнцем прогревать артриты спин,
доктора которые, не чинят.
Появляются без спросу и шумят,
требуют внимание и время,
надоест, гоню нахалок я,
а не надоест, ору со всеми.
Есть такие, словом не проймёшь,
не откроешь, в дверь стучат ногами,
умницы придут, блестят очками,
все простые, точно молодежь.

5.2025.

Кормилица

Кормилица вскормила царского ребенка,
кровь голубая в том и зелен цвет у глаз
и профиль вырезанный на бумаге тонкой,
в альбом уложен, удивлять всех нас.
Кормилица рыжеволоса, осторожна телом,
в покоях царских, меж свечей и покрывал,
проходит занята, великим делом,
и ей министр руку осторожно пожимал.
А молоко кормилицы, с великолепной пенкой,
стекает из сосцов ее, коричневых оттенком.
В покоях нету ширм, а грудь ее бела,
и говорят царица, молоко ее пила...
Всем говорила- "Вкус у молока отменный,
немного содой отдает, но право стоит цену,
которую назначила казна,
за то, что молоко приносит во дворец она..."
Лицом груба кормилица, не знает этикету,
не знает грамоту и не прочтет письма,
не знает что сказать служанке и поэту,
но главное, что молоко даёт она.
И в теле юном, соками вскормленном,
здоровье явится перед богатством обделённым,
тем самым, очень нужным молоком,
которое кормилице, даётся столь легко.
А старый казначей, надев очки спросонок,
запишет, с парика насыпав сор:
"Здоров и сыт сегодня царственный ребенок,
и счастлив этим несомненно двор!"

5.2025.
Алексей Венецианов Кормилица

На пепелище

На пепелище ветер свищет,
ступеньки, где порог торчат,
белеют ребра кирпича
и хмур хозяин в пепле ищет,
ругая небо и ворча.
А небо прячет белый свет
готовит дождь излить на горе,
труба печная, с небом в ссоре,
едва дымит ему в ответ.
Тепло скрывает холм пыли,
в лицо неясно веет жаром
и воробей желает даром,
зерно забрать у злой земли.
И ангел шепчет человеку:
-"Ты счастлив, ты один живой!"
Молчит и злится тот, рукой
меж пепла ищет без успеха.

5.2025.

Я обнял плечи

Я обнял плечи платья, в тишине,
духами пахнет, так казалось мне,
его наполнил дух одушевлённый,
и слышал я твой возглас удивленный.
Ушла ты, кожу мне оставила, змея,
воспоминанием охвачен, замер я.
Твой запах предназначенный не мне,
недавно был тобой и тенью по стене,
скользила ты, как я дышала,
стучали туфли, брошь твоя сверкала
и платья ткань, легко шурша,
наполнила как воздух шар, душа.
Я слышал, ваза передвинута в гостиной,
и ваза воду в рот вливала длинный.
Три странные цветка застыли белизной,
и пузырьки кружили, схвачены водой.
Но все не мне, я гость здесь нежеланный,
я слышал все и дом покинул странный.

5.2025.

Меня уносит

Меня уносит ветер странствий,
пушинкой, в перья облаков,
да если, думал бы остаться,
так это будет нелегко.
Меня влечет движений сила,
охота к перемене мест,
я покидаю все, что было,
меня удерживало здесь.
Рву паутины липкой нити,
лес, поле, ветры прочь летите
дорога, пруд к ним старый дом,
меня преследуют с трудом.
Прощайте все, кто были справа
и слева были массу лет,
под каблуком, проносит травы
деревья, скачущую твердь,
стеклом воде остекленеть,
оставим прошлому забавы.

5.2025.
Иллюстрация-
Марк Шагал. Над городом.

Старый город

Тебе скворечни город, никчему,
тебя не удивишь, небесными дарами
хоть сбрасывай их все по одному,
над спящими от равнодушия дворами.
Устав от снегопадов и дождей,
освободись от черной древесины,
как ты освободился от вождей,
так и скворечни выбросишь едино.
Изменишь правила, своей игры,
записанные в каменных скрижалях
и сердце несогласное ужалив,
все переменишь и скворечни и дворы.
Меняя, что возможно сохранить,
фундамент обновишь, вольешь в него растворы,
а не получится, закончишь уговоры
и станешь новое по камню возводить.
Скрываешь планы, что бывают нелегки,
в ноябрьских морозах и в гнилую осень.
Ты сам уйдешь, когда судьба попросит,
освободить то место у реки,

5.2025.

Полночи

Мне радио полночи говорит,
полночи музыка играет,
полночи сплю, полночи до зари,
полночи кажется, светло бывает.
Нет ночи в городе, среди его широт,
ночь бархатным покровом не живёт.
Не расстается город с криками и стуком
полнит, как женщину беременную звуком.
"А это слышишь?" -птица то кричит,
или сирену пробуют врачи?
Полночи я не сплю, мне город сообщает,
он жив, торопится, спешит.
Он просит: "Напиши, стихи пиит,
а я, когда мне скучно, почитаю!"
Полночи, птицы в полумгле,
а если нет, уснуть удастся мне.

5.2025.

Зелёный пояс

Пока мы ждали поезда,
успели заскучать,
мы вышли в поле просто,
где кузнецы стучат.
Там смотрят в душу прямо,
глаза простых цветов,
там пахнет лето пряно,
а день уснуть готов.
Здесь место есть подумать,
о жизни, о судьбе...
и час прождать не трудно,
до поезда тебе.
А если больше времени,
так рядом, магазин
и просидишь до темени,
а славно, не один.
Вернёмся, поезд тронется
и травы побегут
зелёным станут поясом,
забытым кем - то тут.

5.2025.

Рука протянутая

Рука, протянутая небу,
знак дружбы, ненависти, зла.
Испепелило небо слева,
а справа трещина пошла.
И столп тот стал, как богоборец,
как женщин любопытных стан,
огнем очищен, выжжен горем,
и вечный памятник слезам.
И руку вырезал художник,
очистил слезы, копоть, кровь,
оставил дружбу и любовь,
он думал, небу так угодней!

5.2025.

Древесный бог

Из пня, из дерева сухого,
был вырезан древесный бог,
лица сурового, простого,
чертами поразить бы мог.
Его резец слегка подправил,
но, остальное все оставил.
Как был природой он рожден,
так стал в деревьях парка он.
И страха божьего не зная,
к нему летела птичья стая,
мальчишка маленьким совком,
тревожил бога вещий сон.
В грозу меж ног ютилась пара,
разбита о него гитара,
старушки лоб себе крестили
когда себя здесь находили,
корабль свой объятый сном.
Мужчины шли к нему с вином,
с набором скаредным столовым,
за утешением, за словом,
горела близ на пне свеча,
но бог древесный все молчал.

5.2025.

Листок

Я засыпаю, отдаю себя круженью,
я лист березовый, я отдан притяжению,
с опорой завершаю спор,
свободен, я исчезну скоро.
Отброшу все, что ствол мне обещал,
о чем твердят утюг и холодильник,
щегол таинственный, вещал,
в звонки подмешивал будильник.
Душа вободна в темном сне,
жаль только, завтра просыпаться мне.
Вернусь к началу, я листок волшебный,
на место стану в кроне вековой
и будет дождь смеяться надо мной,
водою брызгая целебной.

5.2025.

Я бы вырубил

Я бы вырубил старый деревьев тот ряд,
чтоб они не пугали задумчивый взгляд,
пусть на место придут им потомки,
наподобие тонкой соломки.
Беспрепятственно свет настигает наш взгляд,
а захочешь, всегда обернешься назад,
не царапают мертвые сучья,
и не будет ослепнуть нам случая.
Я бы сделал, как раньше, когда пустота,
обнимала пространства вначале моста
и отчасти казались убоги,
чуть живые ряды у дороги.
Я бы вырубил, вырубил старый мой сад,
он всегда обращает мой к прошлому взгляд,
к тем годам, где посадки убоги,
и ужасно светло у дороги.
и когда ты въезжаешь на тело моста,
ты взлетаешь и держит тебя пустота
а внизу, под мостом, путь железной дороги
и в прыжке, подгибаются ноги,
я хотел бы ещё раз проехаться там.

5.2025.

Спасенье в непогоду

Мы ищем у бога, в том мире случайном,
местечко и дверь, что откроется тайно,
войдем и оставит нас холод и тьма
и дождик холодный и злая зима.
А ветер собакой укусит порог,
свернётся и примется ждать наших ног.
Вот выйдем, решимся, а мы в этот час,
прощаемся с мраком, бегущим из глаз.
Прощаемся с холодом, дрожью осенней,
снимаем невесело, куртку в передней.
И хочется нам, с непогоды и зла,
не сразу, не залпом, огня и тепла.
Мы ищем у бога дощатую дверь
со старой пружиной и скрипом петель.
И свет под навесом, зажженный для нас
четыре ступеньки, спасенья сейчас.
Иль выйти, все бросить как бросит дурак,
тепло и надежды, нам поданный знак.
Пусть хуже, пусть ветер и путь наш далёк
и светится слабый, души огонек.

5.2025.

("Мы из глины, - сказали мне губы кувшина, -
Но в нас билась кровь цветом ярче рубина...
Твой черед впереди. Участь смертных едина.
Все, что живо сейчас, завтра пепел и глина."

Омар Хайям
Перевод: Б.Голубев)


Я из стекла...

-Я из стекла,-
сказала бутылка,
и воду мне в руки лила.
-Мы из фарфора,
у нас, чайная фора!-
Пищали чашечка
с блюдцем.
-И пожалуйста,
без революций!
Я их поддержал,
не то разобьются...
-Я из металла,-
повторять мне кружка
устала,
отвернулся, та снова упала.
Мне прожужжала
пила,
-Я могу отпилить уголок,
у стола.-
Пиле говорю,
-Вот доска,
ты ей отпили бока!
Говорила цветочная
ваза,
-Скучно мне на столе,
соберусь,
да и прыгну вниз
сразу!
Я ведь, тоже из глины,
а по мне все едино!
Вазу я успокоил,
как мог,
-Ваза стань в уголок!
Будем порознь,
хоть и едины.
-Я хрустальная,-
говорила мне люстра
печальная,
-я засижена мухами,
у меня два стеклянные
уха,
после того как
побили,
-Что же делать теперь,-
говорю ей,
-Видно тебя не любили!
-Я из теста,-
говорил пирожок,
это всем вам известно!
С пирожком я согласен:
-Отдохни дружок,
в вазе.
Вот закипит чай душистый,
с вареньем,
мы продолжим с тобой
объяснения...
Книжка на столе
день упрямо,
твердила мне,-
почитайте,
Омара Хайяма!
Там про это
написано прямо!
Говорю,- Почитаю,
Омара Хайяма,
обещаю,
вот только достану.

5.2025.

Вечное беспечное

Вчера я вышел из дому вечером,
всю дорогу я думал о вечном,
месяц май завершал круг движений,
а к шести утихает небесное жжение,
к девяти зажигают небесные свечи,
становилось пространство вечером.
Месяц май окончание разыскивал,
тормошил и расспрашивал вечное:
-Далеко ли, мне вечное, близко ли,
я по городу в поисках рыскал,
я низины прошел и высоты,
поиск долгий, мне много работы,
начиная с утра и до ночи,
а пора мне свернуться в точку,
год поспать, но потом, с рассветом,
снова встретится с днём и с летом.
Отвечало седое беспечно
-Скоро в небе зажгу я печи,
отпущу, я тебя, тем же вечером,
восемь дней тебе ждать, не вечно!

5.2025.

Скупость

Концептуально скупость,
желанье сохранять
и приумножить,
а чем плоха, такая мысль?
Она ещё при этом может,
спокойно жить в глуши поможет,
когда везенье прочь сбежит,
когда инфляция закружит,
а с нею брокер занедужит,
когда карабкается вверх,
цена нахальная при всех,
когда сберечь, удел немногих,
когда к деньгам приложат ноги,
когда покинет нас успех,
так скупость вылезет наверх.
Потенциально скупость -глупость,
раздай что есть, живи святым,
но жизнь -старуха вторит тупо,
что в мире все от веку скупо,
чем дышим, думаем, едим.
Конечно, в нищете отрадно,
судить о скупости превратно,
но скупость нищету проймет,
по достижении высот.

5.2025.

Вариации

Близ полей аэрации,
соловьи начинают свои
вариации,
кто на тему Баха,
кто Моцарта,
но один выбирает Бетховена,
так ему хочется.
Распевают хоралы
и оды,
Генделя арии,
славят вешние воды,
слышите вы, аграрии,
какие подходы,
к теме,
сбереженья яиц и гнезда,
но всегда,
независимо от погоды,
направляемся к радости,
и плевали они,
по- птичьи, что рядом
расположены разные гадости.
Кто то взял Фигаро каватину,
это здорово, братцы!
Моцарт, если б мог,
оценил вариации,
на темы Чайковского.
А Жизнь за царя,
Глинки Михаила,
прозвучала не зря.
Соловьи прилетели,
кроны заняли,
пробуют зала звучание.
Соловьихи,
ваши овации,
дайте прямо в полях аэрации!
Больше мух вам,
козявок,
обладающих всеми
оттенками вкуса,
даже сладостью.
Ода к радости.
Соловьихи,
уж точно оценят старания,
за ушком пощекочат,
под вечер, а ночью,
если дождь,
сыро везде
посушить им позволят
фрак в гнезде.
Только утром,
отправят на сцену.

5.2025.

Чай с молоком

Чай с молоком, зелёный день туманный,
колышется собрание цветов и трав,
а ложка чайная, железом меж листами,
трепещет, колоколом на минуту став.
Большая чаша, мир тебе и слава,
сама в цветах оливы золотой.
содержишь ты в себе, тот дальний день державой,
и паром взгляд, притягиваешь мой.
А я в сей час склоняюсь перед нею,
вдыхаю дней прошедших терпкость, что вино,
и может быть, когда увижу дно
так вместе с ним, легко позеленею.

5.2025.

Медяки

Давайте посчитаем наши медяки,
вот две копейки, славная монета,
она зажата между пальцами руки,
была два раза, отошедшим летом,
в июнь и август, в дни цветения трав,
выхаживания птицами птенцов безмозглых
и в пару дней до осени промозглых,
когда подняла трубку неизвестна одна,
ответом, пополам с гудками, тишина.
Вот три копейки, им теперь цена,
не три копейки, много более она,
со временем все падает или вырастает,
а много ж мудрецов, о том задумчиво гадает.
Но медь, всегда останется в цене,
тут и гадать нет смысла, даже мне.
Тремя копейками, платил я за трамвай,
а чаще даром ехал ( боже, помогай!)
Вот пять копеек, меж иных монет,
она отлична весом, в том соперничества нет
и то предание, как черт хромой старо,
что пятачок являлся пропуском в метро.
Все тоже весит он, но вот цена,
его для нас поболее ценна.
А вот копейка, скромная, что нолИК,
да купить ли спичек на копейку, что ли?
Все я храню, как память, нумизмат,
жаль, не вернется в кассу вся компания назад.

5.2025.

В кельи

Меж одиночеством и хаосом,
колеблет тростником,
ты просто жить стараешься,
но это нелегко.
Нахлынет и закружится,
и повлачит вода,
любовь и капля мужества,
убережёт тогда.
Накроют дни тяжёлые,
горячие внутри,
пиши про нас история,
да капли не соври.
Откроют после летопись,
дохнет на лица пыль,
нам отдохнуть то лето бы,
но отдых нас забыл.
Кочевники да странники,
(Пиши мое перо!)
купцы завозят пряники,
да с ягодой ведро.
А ветер пахнет травами,
колокола звучат,
забыта за заставами
девицы епанча.
А вечером, а вечером
молитвы долог строй,
сон, хорошо не вечный,
да жалко, не с тобой.

5.2025.

В долинах Ханаана

Нет счастья в долинах Ханаана,
все есть, а счастья нет и странно,
зачем тревожить столько лет,
лежащее в земле, ему надежды нет,
восстать в пространствах Ханаана,
питаемо и солнцем и луной,
трудолюбивого народа потом,
прошло, окаменело в сотах,
все стало камнем и землёй,
растворено в соленых водах,
разбросано в воинственных народах,
прошедших по долинам каменным войной.
Сады цветут, бросают цвет упрямо,
упорный проливает ниве пот,
в молитвах клонит головы народ,
а счастья нет долинам Ханаана.
Все есть к нему, земля обильная и воды,
без лишней соли и погоды
несносным зноем летом не грешат.
Здесь вовремя созреет виноград,
пасут овец прекрасные породы.
Учёный голову склоняет у природы,
так, будто молится, все пробует,
огонь и соду,
заразу ищет в воздухе ночном,
напрасно, пробегают мимо годы
покоя нет, одним утешься, сном,
вновь солнце задевает краем страны,
далёких гор косается лучом,
встаёт, но счастья нет долинам Ханаана,
напрасно молится в своих домах народ.

5.2025.

Музыкальная тема

Когда помянешь ты меня,
случайно, помыслом суровым,
в движении простом храня,
что черепок с забытым словом.
Что лист истрепанный письма,
из мест тебе от веку, дальних,
которые гнала сама
ты прочь от помыслов печальных.
Но впрочем, жизнь всегда течет,
как до того проистекала,
и будет продолжать еще,
и наломает дров немало.
И повторюсь, когда помянешь,
прошу тебя, остановись,
иначе поминать ты станешь,
того, кому не станешь, близ.
Того, кому теперь нет дела,
до тех полей, лесов, болот,
которые судьба хотела
меж нами поместить в тот год,
когода мы были столь влекомы,
на третьем этаже у дома,
друг к другу, что твоя кровать,
смогла пред тем не устоять.
Когда же ты, меня помянешь,
прошу, не вспоминай, забудь,
той тонкой ниточки меж нами
невидимость, года порвут.
Они идут железным строем,
я слышу звуки их сапог
им ручкой машет в тучах бог
и все порвут, что рвать не стоит.

5.2025.

Жар

В те дни, пришедшие с долины,
схватившие за горло нас,
жар солнечный, неодолимый,
во днях тревоги всякий час,
являлялся чередою длинной,
минут терпения, чей хребет
не прерывал движение свет.
Когда же ночь служанкой ушлой,
являлась с видом равнодушным,
на час один, на ряд мгновений,
так размещала в небе тени,
чья марля ветром развевалась,
чей ветер, чресел и грудей
наполнен духом, был казалось,
спешила ночь, а мы скорей
ловили молоко прохлады,
младенцами, мы были рады
когда, как ласковая мать,
хотела нас легко обнять
и торопливо удалясь,
чуть поцелуем одаряя нас.
Минула лета середина,
июль стоял столпами дыма,
темнело на твоей руке кольцо
и жар с утра дышал в лицо.

5.2025.

Выхожу один я


Выхожу сегодня из себя,
точно путник,
на кремнистую дорогу,
ночь темна,
но светится немного,
трав тяжёлых,
серебристая волна.
Я один в пути,
покинул отчий дом,
одинокая звезда
легла в зените,
и указывает путь мне
иногда,
осторожно,
пальчиком
чтоб боже не увидел.
Чтобы тайно,
между божьих дел,
помешать словам
не захотел,
не навёл бы снов
на путника в дороге
и усталостью
не обездвижил ноги.
Путь мой долог,
от родимого угла,
темная дорога повела,
по долинам,
где трава волной,
отдыхает
от жары дневной.
Милая, ты видишь,
путь мой долог,
ночь темна
и темен неба полог.
Я бы пел, но здесь,
священна тишина.

5.2025.

Бог

Бог милостив к царю, он знает,
как ноша царская бывает тяжела,
он за царем следит и в голубиной стае,
заглядывает в отражения стекла.
Он клювом стукнет по карнизу,
когда какой - нибудь Желябов снизу,
попробует пробраться во дворец,
и головой в стекло ударит, наконец!
Бог любит памятников, почерневших медь,
сидит на голове немого Аполлона,
а если там наскучит целый день сидеть,
переместится на засиженный затылок у плафона.
Бог любит семечки и крошки от старух,
когда пора приходит, два яйца он сносит,
но зимнего дворца, не переносит,
все потому, что пушка режет слух.

5.2025.

Однажды нас

Однажды нас, в собрании одном,
в веселии застольном,
вдруг посетил ужасный гном,
в окно влетел невольно.
Как будто был он сам не свой,
крутил по сторонам башкой,
с трудом по воздуху летел,
жужжал, да сесть на лоб хотел.
Вселил в нас ужас, крыльев гул,
и тела черного баул,
шесть лап усердное движенье,
его любое приближение
рождало в дамах грозный визг,
взлетал он вверх и падал вниз.
В него летели две салфетки,
и брошка брошена брюнетки,
блондинка, бросив виноград,
свой бюст откинула назад.
Один усатый кавалер,
башмак достал для крайних мер.
За насекомым тут и там
стучал с проклятьем пополам.
Заплакал маленький ребенок,
когда услышал шум спросонок,
но в гуле битвы был один
покоен бледный господин.
Он ел и вилкою севрюгу,
в тарелке трогал без испугу,
как будто он учил тот раз,
не поддаваться страху нас.
Вдруг, насекомое решилось,
на лбу том бледном поместилось.
И тот, с ботинком, что усат,
по лбу его был вдарить рад.
Укушен насекомым, рядом,
упал сраженный летним ядом,
несчастный, бледный господин,
кто смелым был из нас один.
Мы только после угадали,
кого на праздник наш не ждали.

На тему Ивана Тургенева "Насекомое"

5.2025.

В нашей памяти

В нашей памяти нет больше места,
там теснятся обрывки и мусор известного,
там толкаются прошлого льдины
и осколки того, что казалось единым.
Но когда пролетело их время,
стали только обрывками тени.
Но для всякого нового нужно пространство,
а не любит судьба, задремавшее царство.
И бросает и топит в нечистые воды,
чтобы новые пестовать слабые всходы.

5.2025.

Городской май

Уж май к концу спешит, к торопится к финалу,
как ни старайся ты, как ни греши.
Он истекает май, он пригоршня воды, что на минуту стала
пленная, но скоро убежит.
Пройдет, закрутится по трубам звучным,
прольётся каплями на белый свет.
Он, по сравнению с нами кажется, везунчик,
ему преграды временны, ему ограничений нет.
Нам наслаждение с ним, в его процессе,
успеть увидеть и обнять в саду сирень,
да помянуть его, когда скупясь развесит,
по веточкам свой цвет июньский день.
А после год, скрывая эти сбережения,
воспоминаний, дней его движения,
к окну заплаканному взгляды обращать,
и ожидать, как милости, погоды,
да слабые беречь, от скуки всходы.

5.2025.

Чужая мелочь

Двор малый, мелочи он
полон,
два кустика сирени,
фиолетовым посолом
скамейки две, качели,
детский дом,
дома пятиэтажные кругом,
двор малый
тесным строем обступили.
Мы были здесь вдвоем,
мы точно были.
А небо мутное смотрело,
морщившись в проем,
который был квадрат,
поставленный на нем.
Наверное тот двор кому -то,
был значения полон
и мелочь всякая его
их связывала с чем- нибудь
веселым
и грустным.
Если завтра двор разрушать,
бегом,
явился из конца Москвы,
увидеть тот, как мрут,
дней прошлых буйволы и львы.
Которые покой прошедших дней хранили,
а мы, минут пятнадцать,
здесь пробыли.
Смеркался день в тот час
и сверху,
озирая нас,
рваниной облака,
неровно плыли.

5.2025.

Я тоже ...

Ты быстро постарел,
мой незнакомец!
Тебя встречал в дороге
десять лет назад.
Ты где - то жил,
ютился в нашем доме,
тебя ловил и оставлял
для памяти мой взгляд.
Меж нами не было,
не протекало речи,
ни словом мы
не перекинулись с тобой.
Но серое пальто,
опущенные книзу плечи,
застряли в памяти,
укрыты глубиной.
Мы встретились
и взгляд случайный мой,
когда вернулся он
от мысли отрешенной,
и ты заметил,
не проспавшийся
и сонный.
Мы разминулись,
сотня всяких дел,
меня толкала в спину
криком, звоном.
Мне мысль пришла-
"Я тоже постарел!"
Я, тоже, раз и ты
казался удивленным...

5.2025.

Одно мгновенье

Приходит ночь, я просто засыпаю,
обходится пространство без меня,
когда я на диван улягусь, с краю,
или в углу его, свои бока храня.
Темнеет небо черной краской
и по- кошачьи убегает прочь с опаской.
Часы идут его, светлее небосвод.
Я сплю, а небо без меня живет.
Ему не нужен я, свидетель, соглядатай, сыщик.
Я сплю, час от часу быстрей и медленней идёт.
Все без моих заметок и моих забот
и скоро, чувствую,
будильник мне просвищет,
он утром дно мое, как доктор достает.
А если б день случился, выходной,
я счастлив был бы,
бедуином пред водой.
Но, наслаждение пресыщенью враг,
я сплю и думаю увы, не так.
Шевелится заря, бледнее неба тени,
секунда каждая теперь в большой цене,
но чтобы ни было там, чтоб ни думал я, но мне
не удержать всего одно мгновение.

5.2025.

Твой птенец

Твои глаза глядели совьи,
готовые ловить мышей,
внимательные ко всему, готовые,
к внезапности и неожиданности всей.
Ты мелочь всякую, пушинку, дело,
внимательно прослеживала до конца,
ты берегла пушистого птенца,
но голову ему свою,
приставить не сумела.

5.2025.

Что касается звезд ...

Что касается звёзд,
так они как всегда,
равнодушны,
но мигают в туманах,
и мороси медленных длин
Прилетает их свет
из глубин про которые
лучше
не расскажет учёный,
запутавшись пылью седин.
Так столпы, те, что держат
мосты и перила,
что на пропасти лягут,
но после падут.
Всеравно им что будет,
что есть, или было,
в этой спутанной области,
дней и минут.
Обнимаемся мы,
или режем на части,
голодаем, пьем кровь,
или ближних едим,
не понятны им наши законы,
и ни в целом, ни в части,
слишком разный масштаб,
наших масс величин.
Замерзать- замерзай,
не желает природа,
малышами водить,
между помочей,
нит!*
Жажда мучает-
думаю, не было повода
чтобы,
странную маму любить.

5.2025.

*Нит планировался к включению в СИ вместе с люксом в 1960 году, но отвергнут из-за плохих ассоциаций, которые вызывает слово nit (англ. гнида, дрянь).

Мы считаем калории

Всякое утро
мы считаем наши калории,
лории, лории, лории.
Всякое утро,
чай да печенье,
бесконечное увлечение.
Каждое утро,
ждёт шоколад,
чтобы нервы щекотать.
Пробежаться
по комнате, комнате,
комнате, комнате, комнате.
Вы надеюсь,
то счастье запомните,
и конечно
оно быстротечно,
кто поспорит?
Но, калории,
лории, лории, лории,
после которых,
нам не сидится в фактории.
Так и хочется убежать,
даже если,
погода свежа.
Чай налью и считаю
калории,
лории, лории, лории...
Вдаль летят,
а за ними мой взгляд.
Вместе с паром они
витают из нашей
фактории,
улетают калории.
Это малое счастье,
так сладко,
если обёрткой хрустит
шоколадка...
Счастье эхом ей
вторит, вторит,
вторит,
так расплавится
лёд, в общении,
станет морем.
Улыбнёшься улыбкой ежа.
Но советуют быть
осторожнее, все же,
это калории, лории, лории.
Располнею, мне нужно
бежать,
шепчет внутренний голос:
-Съешь ещё грамм,
это можно!
съем, а потом, я покину
факторию,
скину тяжёлый мой груз,
бегом займусь.
Боже, не растолстеть бы,
вечно к чаю калории,
лории, лории, лории...
и банан, пополам.
Я наверно,
останусь в фактории,
буду считать калории.
Раз- калория, два- калория.
Не могу, нет движения ног,
на столе ожидает пирог.
и волшебный овал круазана,
а ещё половина банана,
в котором конечно,
прячутся наши калории,
лории, лории, лории...

5.2025.

Вы можете

Когда смеяться нам,
когда же нет?
-Когда хотите вы,
вот вам ответ.
Ну, хоть поплачьте,
вы вольны,
потворствовать
влечению своей волны,
противиться движению
и воздуха и вод,
вы также можете,
а можете, наоборот,
идите поперек,
навстречу, вбок,
отбросьте прочь свой
строгий вид,
когда он не помог.
Вы можете забыть,
совсем оставить смех
и не смеяться вовсе,
вы не удивите всех.
Но все- таки,
мой анекдот,
он смеха просит,
а не наоборот.
И чтобы засмеялись вы,
открыв свой сладкий рот,
давайте вас пощекочу,
авось, щекотка вас,
теперь проймет!

5.2025.

Любопытство

Куда мы поедем,
ну, куда мы поедем?
Мы спим целый день
мы едим как медведи,
которые знают отлично,
где мед,
который из сот,
неохотно течет.
А также у них
удивительный рот,
которые пчёлка
не сразу проймет.
Куда мы поедем?
ну, куда мы поедем?
Где пасека ждёт?
Там трудится странно
сердитый народ.
Не любит, когда,
помешают в работе,
вдруг крышу снимают:
-А как вы живёте?
И срежут бесовестно
крыжечки сот.
Всех дымом окурят,
а дым сонный тот!
Мешают они
производству работ.
Нарушился цикл,
директор кричит,
а с поднятой крыши
летят кирпичи.
Скорее, охрана,
включите гудок,
подайте к конвейеру,
банки и ток!
Готовится осень,
к нам в гости с дождем.
Работаем планово,
ночью и днём.
Вот только мешают,
все крышу снимают,
в ненужном, пустом
любопытстве своем!

5.2025.

Цирк

Водители, не продают
нам билеты,
а также они,
не ответят на ваши
вопросы,
а если ответят,
то эти ответы,
вас всех удивят,
но чем? Очень просто.
И вообще,
они не водители,
только медведи,
которых учили,
вождению автобуса,
а если пристанет
к ним кто - то с вопросом,
водитель тот, точно
расстроится.
Ну например,
куда мы все едем?
Что нового
в жизни готовится?
Что делать когда,
залиливают соседи?
И там ли сойти нам,
где дом новый строится?
-А можно ли нам,
купить два билета,
до цирка,
где нынче же летом,
нам насладится,
медвежьим балетом?
И долго ли ехать до цирка,
да близко ли,
от цирка находится
площадь Лапшинского?

5.2025.

Две ноты

Две ноты в семье одной жили,
большая и малая нота,
как сестры, две ноты дружили,
большая и малая нота.
Любимую песню они распевали,
когда в настроении бывали,
большая и малая нота.
И вместе бывало согласно звучали,
но с ними звучал третий кто - то.
-Ах кто этот, третий? -
раз сестры спросили,
-Он третий, он вечно мешает...
Но он пропадал, третий кто- то,
под утро, под вечер,
лишь песня звучать прекращает,
кончалась, о третьем забота,
вот так и не пойман тот кто -то.
Он прятался ловко от взгляда,
-А слышишь- дыханье?
Но знали они, третий рядом,
-Когда, он шутить перестанет?
А вечером, если огни,
зажигают над садом,
где птицы уснули одни
и в окна глядели они,
из сада
являются сны.
А если на улице ветер,
и дождик, то с ним танцевал,
этот третий,
который немного художник,
поскольку он тени слагал,
что становились похожи на ноты.
И ноты решили однажды,
совсем перед сном,
что очень, ужасно им важно,
чтобы третий был пойман,
но утром, потом
не пойманным он оставался,
тот кто - то.

5.2025.

Настойчивости неба опасаясь

Вот мелкий дождь,
ему ещё не срок,
идёт себе и не спешит
в начале мая,
прохожий на дороге впереди,
на плешь свою погоду
принимает.
Он видно с другом,
что- то говорит,
и нет зонта в руке его,
и даже нет двери,
куда бы он зашёл,
настойчивости неба
опасаясь,
прошел и скрылся он,
под арочным мостом,
обычен шаг его
не скор и не замедлен.
потом,
две женщины прошли,
как близнецы,
с одним зонтом,
как мышки серые,
бредущие к обедне,
как Розенкранц
и Гильденстерн,
которые всегда
являлись парой
как Бобчинский
и Добринский,
как наконец
и я иду с Тамарой,
настойчивости неба,
опасаясь
и кончиками пальчиков
едва -едва касаясь.
А дождь с утра идет,
ни капли не кончаясь.

5.2025.

Последние

Что касалось последних,
приходящих в город,
не имеющих преимуществ,
но поднимающих ворот,
от капель и ветра,
дурной погоды,
не имеют преимущества,
но, природа,
пастухам и погонщикам,
обеспокоясь,
даёт в сроках жизни,
приличный бонус.
Как будто она,
на весах и на счетах,
среди бухгалтерии,
ищет им что - то,
монету в кассе,
в отсеке "Мелочь"
и все оттого что,
им не сиделось
на месте, насесте
уже насиженном.
Знайте последние,
вы же, ближе нам!
Когда вы проходите,
в город последние,
когда дожди,
настигают вас летние.
Вам далека суета спортзала,
скрип пружины
и стук металла.
Бог добавит на счетах
вам дни.
Город спит, все идут они.

5.2025.

Овцы

Нам овцы встретились в дороге,
скучая, вышли к нам, в кудрях. Тянули головы убоги,
ничуть не понимая страх.
Скорее мы их сторонились,
тела и губы к нам стремились,
Овец пугая, раза два,
я злые им кричал слова.
Напрасно, дикость им чужая,
пришли нас в стадо принимая,
как будто мир был заключён,
и всем брататься меж знамён.
Мир тех, кто ест, и кто не ест,
мир тех, кто в поле, тех, кто в лес.
От них отделались, в дороге,
я думал- "Время холодов,
живите ж овцы, страхов многих,
как вы, принять я не готов.

5.2025.

Под новый год

Под новый год,
переживая трудности
в финансах,
я выходил
по улице болтаться,
по снегу выпавшему
меж домов,
который лег ковром
и принимать падения готов.
Я проходил от дома
и до дома,
я слышал отдаленные
раскаты грома,
салют, как будто
счастье мне пророчил,
взлетал, горел
и голову терял большую
этой ночью.
И пеплом непременно
вниз упав,
салют составом станет
новых трав.
Они взойдут,
и нас не поминая,
газоны станут зеленеть
уже в начале мая.
А я решал,
что я от скуки не умру.
Как будто жизнь моя
пришла к своим исходам,
к чужому празднику,
назвавшемуся новым годом.
Хоть медленно и сладко,
каплей прочь,
день из меня напрасный
отбирает ночь.
И тают силы, вдруг украдкой,
паук- нужда
иглой уколет сладкой.
Я слышал радостные голоса
вдруг проседали вниз,
намокнув небеса.
Казалось мне,
я слышал вкус салюта,
он пеплом был,
ушедшего уюта.
Я выбросил немного
прошлого вещей
и повернул свой шаг
к холодной комнате
своей.

05.2025.

История и искусство

Искусство- любимая дочь,
старухи- истории.
Она заглянуть не прочь,
к маме на кофе с цикорием,
на пирожки с курагой,
на разговор дорогой.
Смотрит в окошко летнее,
все заросло столетником.
- Мама, мне хорошо
с тобой!
Мама кофе нальет,
старая кофта ее,
полная детских слез,
-Ветер меня принес,
ветер горячих дней,
цветом любви твоей!
-Мама, старый твой дом,
я перестрою потом.
С мужем жить будем тут,
если жильцы умрут.
Выбросим старый комод,
кучу бумаг- в расход,
старый диван- на слом,
выбросим все потом!
Выкрасим в день и в ночь,
так обещает дочь.
Мама кивает ей,
-Доченька, кофе пей!
А пирожки для стола,
я уж давно не пекла...
Знаешь, сама ты мать,
сладко детей вспоминать...
- Мама, ты расскажи,
как без тебя мне прожить...

5.2025.

Тьма

Тьма умещается в нас,
прямо внутри, под кожей,
и ее закрученный глаз,
нас иногда тревожит.

Просится выйти и вне,
просто повеселится.
Стать свободной, а не
вечно в мясе ютится.

Эта комната, метров пять,
столик, стул, кровать.
Камера с двертю железной,
там закричать- бесполезно.

Тьма умещается в нас,
колет, царапаться может,
из иного высунет рожу,
да и тут же, спрячет тотчас.

Тьма проживает свой век,
терпит, но хочет наружу,
в жаркое лето и стужу,
но сдерживает человек.

Иногда ослабеет напор,
кажется, что отбродило!
Тьма потеряла силу,
а через год -повтор.

С виду, не разберёшь,
на человека похож,
дружеский взгляд, улыбка,
все это очень зыбко.

Тьма накрывает нас,
тьма закрутила вьюгу,
сон окажет услугу,
выпустит прочь на час.

5.2025.

Остров

Не зреют яблоки в саду,
уж август, но они зеленые,
их в ноябре потом найдут,
ночным морозом опаленных.

Их собирать уже в снегу,
в холодных лужах, в снежной пыли,
и лишь тогда понять смогу,
зачем те яблоки забыли.

А летом, лучше их не есть,
они как вещь, что просто есть.
Все остальное за пределом,
им не похвастаться размером.

А рядом монастырь, закрыт,
и купол черный в небе спит.
Не понимает, что за век
на остров три моста для всех.

Дорожный мост ведет под арку,
прохожим, два моста подарком,
один изогнутый дугой,
прямой линейкою другой.

Дорога остров обегает,
минут пятнадцать, не спеша
пройдет ленивая душа,
у вод цветущих близко, с краю.

День хмурый, август, тихо здесь,
в сухой траве кует кузнец.
Я рядом жил, бродил тут сам
и благодарен тем местам.

И память дальняя бывает
меня на остров возвращает,
есть время, бродит неспеша,
по тем местам моя душа.

Сидит с ленивым рыболовом,
глядит на купол в дне суровом,
идёт по острову вокруг,
да и ко мне вернётся вдруг.

5.2025.